Борис Григорьевич Лесюк
и его педагогика
Может ли один учитель быть целым клубом или педагогическим отрядом? Теоретически — нет. А практически — да. Борис Григорьевич Лесюк — директор детского парка г. Ельца (1947г. -1985г.) — один был клубом, отрядом, педсоветом, академией, парком и еще бог знает кем. Он был одиноким человеком, но на похороны съехались и сошлись тысячи людей, в основном его питомцы.
Все лесюковцы были многоумельцами и многознайками, как их "Б.Г.", очень "рукастыми" людьми. Помидоры замариновать — пожалуйста, парус сшить и поставить — пожалуйста. Весь двор детского парка и сегодня засажен спирией — плотным кустарником с красивыми бисерными цветами — сами посадили.
А возле дома Лесюка уже без него цветут жасмины и желтеют пионы — хозяин увлекался цветоводством и садоводством, переписывался с научным миром и с коллекционерами. Знаменитые лесюковские шлюпки всегда были, как новенькие, их отделывали руки ребят. Сам Борис Григорьевич был и столяром и хорошим художником. Не потому ли многие его ребята увлеклись рисованием. Лесюк был страстным книголюбом, и его воспитанники "гонялись" за хорошими книжками.
Лесюк увлекался шахматами, и большинство его питомцев научились неплохо играть в эту интеллектуальную игру. Лесюк был отличным краеведом. Елецкий район он знал, как свои пять пальцев, а о таких знаменитых местах родного края, как Галичья гора или урочище Плющань, где до сих пор растут реликтовые травы и цветы доледникового периода, он мог рассказывать почище любого академика. Естественно, и лесюковцы были напичканы краеведческой информацией, благо сотни раз обошли и облазили родные места.
Лесюк наизусть читал стихотворения Пушкина и его современников, и дети обожали поэзию.
Живых людей воспитывает только живое дело, живые мысли. За какое бы дело не взялся с ребятами Борис Григорьевич, о чем бы ни говорил: о событиях в Иране или об одрологии — науке о запахах, он вселял в ребят надежду. Надежду на лучшее будущее. В его руках, если так можно выразиться, лес, река, родная природа были культом воспитания, оружием воздействия.
Он мог с кем-то из парней помериться силой и радовался по-мальчишески своей победе: "Что, взял?! Мало каши ел!" Он мог полночи находиться у березовой пирамидки костра, споря с кем-то из питомцев о счастье и смысле жизни. Он мог пристально всматриваться в тонкие, почти прозрачные движения детской души и относился к ним с глубоким уважением.
Нервы у Лесюка были не столько крепкими, сколько обнаженными. Эта звенящая нервность и помогала ему чувствовать своих подопечных. Не просто знать, а чувствовать. Часто для взрослых ребенок — странный и непонятный человек. Для Лесюка все ребята были равны: хорошие и плохие, умные, не очень умные, он за всех был в ответе , особенно лишенных детства в родном доме. Такие находились у него целыми днями, учили уроки, столовались, входили в прекрасный мир общения со щедрым человеком.
Лесюк обожал массовые праздники и камерные встречи, он увлекался современной музыкой, учил ребят танцевать бальные танцы. Он понимал, что ребенок — дитя человеческое, и нам ребенок ничем не обязан, а мы ему обязаны всем.
Здесь речь идет более всего о педагогическом, социальном, философском взгляде на детство как на стартовую площадку всех открытий и свершений. Ведь только от нас, взрослых, зависит: от нашего внимания, от нашего участия, от наших советов - будущее наших детей. |
